Олег Александрович Монастырский

Сегодня в мире ситуация в области продовольствия и сельского хозяйства складывается не лучшим образом и характеризуется продолжающимся ростом и волатильностью международных цен на продовольствие и сохранением проблемы голода и недоедания во многих регионах мира. Это приводит к росту озабоченности относительно устойчивости сельскохозяйственных систем в долгосрочном плане. Кроме того, есть и другие дестабилизирующие факторы. Например, несмотря на рост цен, спрос на продовольствие растет, особенно в развивающихся странах. Это влияет на изменение структуры экспортно-импортных отношений. Кроме того, уже сегодня ощущается достаточно серьезная нехватка ресурсов для сельского хозяйства – воды и пригодных для сельхозпроизводства земель.

О том, какое воздействие эти факторы оказывают на Россию и что необходимо предпринять для обеспечения нашей продовольственной безопасности, мы поговорили, с известным экспертом, автором многочисленных публикаций, руководителем лаборатории токсиногенных микроорганизмов и безопасности сельскохозяйственной продукции ВНИИБЗР , кандидатом биологических наук, старшим научным сотрудником, заслуженным деятелем науки Кубани Олегом Александровичем Монастырским.

– Олег Александрович, как известно – «умом Россию не понять…», но в ряду этих общемировых проблем, что может наиболее негативным образом сказаться на нашем сельском хозяйстве?

– Для нас существует одна основная проблема – в мире сегодня происходит глобализация производства продукции сельского хозяйства, продовольствия и системы распределения продуктов питания. Для России особенно опасна глобализация в зерновом производстве, которое сегодня полностью находится в частных руках и где доминируют шесть зарубежных фирм: Glencore, Bunge, Cargill, LonisDreyfus, W.J. Graing, Nidera, а также наши экспортеры: фирмы Агрико, Разгуляй, Юг России, Астон. В последние 3 года резко активизировался процесс скупки импортными компаниями наших элеваторов и зерноперерабатывающих производств. У наших 10 наиболее крупных зерновых компаний мощности хранения зерна 12 млн тонн и в них больше 23 % доля иностранных компаний. Их доля в экспорте российского зерна выросла до 70 %. Возрастает импорт зарубежных зерна и семян: 80 % рынка семян российского рынка – импортные. Эти компании сегодня имеют возможность контролировать зерновой рынок, а значит и цены, и объемы экспорта и импорта.

Что касается юга России, то здесь еще с 2005 года активизировалась швейцарская компания Glencore, которая интенсивно скупала элеваторы, а в прошлом году приобрела зерновой комплекс «Тамань».

(Зерновой комплекс «Тамань» – один из крупнейших на российском черноморском побережье. В состав комплекса входит четыре причала общей проектной мощностью 9 млн тонн в год и элеватор объемом 80 тысяч тонн зерна с возможностью увеличения до 220 тысяч тонн. Прим. ред.).

Дальше они начнут скупать земли. Это только вопрос времени и денег. Сегодня, например, государство готово продать свою долю в ОЗК. (Продажа доли в «Объединенной зерновой компании» может принести государству около 700 млн долларов. Приватизация государственных 50 % плюс 1 акции ОЗК пройдет в два этапа: сначала финансовому инвестору будут реализованы 20 % акций, а оставшийся пакет – в ходе IPO. Прим. ред.)

– Таким образом, получается, что наша продовольственная безопасность сегодня зависит от транснациональных корпораций?

– В какой-то степени, да. У них есть огромные финансовые ресурсы, которые дают возможность контроля производства зерна во всех странах. Это может повлиять и на Россию. Но, к сожалению, об этом наше государство заботится мало, как и о том, что среди развитых стран Россия занимает последнее место по объемам переходящих запасов зерна, что является стратегической составляющей экономической системы государства. Получается, что наше государство не может в полном объеме контролировать свою продовольственную безопасность. Более того, транснациональные корпорации могут значительно влиять на экспортную политику страны. И соответственно на доходы государства. Что особенно опасно, так как Россия имеет единственный сельскохозяйственный экспортный потенциал – зерно. Больше никакого продовольствия сейчас, и в ближайшие 10 лет мы поставлять на экспорт не сможем. И то, что Россия скоро станет основным поставщиком продовольствия во все страны мира – просто досужие вымыслы.

– Кроме глобализации, какие еще проблемы существуют в нашей аграрной отрасли?

– Сейчас проблема производства продуктов питания разделилась на две составляющие – это вопрос увеличения производства продовольствия, которое во многих странах, в том числе и у нас, если увеличивается, то довольно слабо.

И вторая составляющая – стабилизация сельскохозяйственного производства и продовольствия. Потому что именно стабилизация позволяет иметь постоянную картину производства и возможности прогнозировать пути его развития. Это проблема очень важная, потому что в России сельское хозяйство подвержено влиянию очень многих факторов. А вот государственных бюджетных мер по стабилизации сельхозпроизводства пока крайне недостаточно.

– Почему это происходит?

– У нас нет, как ни странно, государственной политики в области регулирования экспорта и импорта, в области развития сельского хозяйства. А, существующий сегодня «Закон о развитии сельского хозяйства», абсолютно беззубый. Потому что там не прописаны ни финансовые, ни административные механизмы его реализации. Этот документ, с моей точки зрения – набор благих пожеланий. Кроме того, я не знаю ни одного предложения или законодательного акта со стороны Министерства сельского хозяйства, которые были бы направлены на развитие сельскохозяйственного производства, и были бы реализованы. Хотя во всех странах агарные ведомства – это главные регуляторы государственной сельскохозяйственной политики, потому что они работают в сфере продовольственной безопасности, обеспечение которой – первейшая обязанность государства.

В России законодательством не определены вопросы государственной поддержки АПК, постоянной ценовой политики и материально-технических ресурсов, на государственное стимулирование инвестиций в АПК, устойчивое развитие сельских территорий. Эти проблемы не решаются, хотя очень важны для определения экономического положения страны. Не уделяют у нас и внимания развитию малых форм хозяйствования на селе.

То есть, разговоров много, но, по сути, ничего не делается конкретно. Хотя этому сектору сельской экономики во всем мире придается огромное значение. Так, на прошлогоднем саммите G-20 в Мексике Межучережденческий доклад «Устойчивый рост производительности сельского хозяйства и ликвидация отставания мелких семейных фермерских хозяйств» был представлен в качестве основного документа.

Стоит отметить, что должен быть и жесткий государственный контроль расходования бюджетных средств.

– Олег Александрович, ваша статья «На Титанике в ВТО», опубликованная в прошлом году, вызвала оживленные дебаты в экспертных кругах. А 6 августа этого года она уже появилась на сайте Аналитического центра «ВТО-информ». Можно кратко резюмировать ее основные выводы?

– Если брать в целом, то в России не выработано единой государственной точки зрения на выгоды и потери, которые страна получит от вступления в ВТО. Поэтому ни сельскохозяйственные производители, ни перерабатывающая промышленность четко не представляют, что им делать, чтобы увеличить свою прибыль и избежать потерь. Но следует ожидать, что усложнится защита российских товаропроизводителей из-за снижения импортных тарифов, что значительно упростит доступ иностранных товаров и услуг на российский рынок. Нас ждет снижение ввозных таможенных пошлин, что приведет к уменьшению поступления средств в госбюджет страны и потребует компенсации этих потерь повышением ставок акцизов, НДС и других налогов и сборов. Может ухудшиться положение фермеров. В рамках ВТО Россия не сможет запретить ввоз ГМО и продуктов их переработки. Будет отменен запрет на импорт мяса с гормонами роста. Усилится дифференциация регионов по уровню продовольственной безопасности, которая уже сейчас очень велика: оптимальный уровень в 10 субъектах РФ, недостаточный в 25 субъектах, критический в 54 субъектах.

А вот положительных факторов очень мало. Это более широкие возможности участия России в выработке и контроле выполнения правил международной торговли с учетом наших интересов и улучшение положения России в мире, как полноправного участника международной торговли.

Используя опыт других стран, можно будет оказывать сельскому хозяйству многомиллиардные скрытые субсидии, и использовать нетарифные меры защита своего экспорта, а также ограничения нежелательного импорта. Но реализация преимуществ страны от вступления в ВТО будет определяться интенсивностью технического и технологического перевооружения нашего сельского хозяйства.

Пока же Проект государственной программы по развитию АПК не согласован с Минфином и по многим вопросам не согласуется с требованиями ВТО. А по оценкам отечественных и зарубежных экспортеров работать по правилам, нормам и требованиям ВТО готовы примерно 10 % российских сельхозпроизводителей и 50 % перерабатывающих предприятий.

– А все-таки, есть ли у нашего хозяйства какие-либо перспективы? Или мы совсем пропадем?

– У нашего сельского хозяйства огромный потенциал. И единственное, что сейчас тормозит его полноценное использование – это отсутствие целенаправленной государственной политики по развитию отечественной аграрной отрасли и регулированию сельскохозяйственного производства. То есть, при наличии огромных ресурсов, нам явно не хватает организационного таланта. И, если, вдруг этот талант проявится, то у нас прекрасные перспективы. И где-то через 10 лет, при нормальном управлении и развитии таких отраслей, как зерновое, молочное производство, производство плодов и овощей мы можем спокойно и достойно выйти на мировой рынок. Потому что у нас это будет более экологически чистая продукция, чем у наших зарубежных конкурентов. И мы вполне можем стать основным ее поставщиком.

И еще, управлять отраслью должны специалисты, а не чиновники. И пока мы не поменяем чиновников на специалистов, прогресса не будет.

Галина Шишкина
Газета "Аграрная Кубань"
30 сентября 2013 г.